Сказать, что Зойсайт плохо спал в ночь, что предшествовала съемкам - это ничего не сказать. Кошмары о прошлом и очень давнем прошлом терзали молодого человека с неимоверной силой. Так что можно было сказать, что он вовсе и не спал, хотя за ночь ни разу не проснулся. Больше всего в этом хохочущем хороводе призраков прошлого бесили собственные смерти. Обе очень глупые - принести в себя жертву чужим амбициям, что может быть глупее?

Всю дорогу до фотостудии Зой ломал голову над тем почему же всё-таки он? "Хороший ли я актер? - мысленно спросил он сам себя, - Скорее да, чем нет. Был бы посредственностью - ничего бы не добился за тако й короткий срок. Помощь Асато-сана, конечно, решила многие проблемы,но если бы у меня не было таланта, то и она бы не помогла мне". Вокруг Зойсайта было много ровесников, выходцев из старых кланов театра Кабуки, их начинали обучать искусству театрально игры еще подростками, некоторые вещи давались им намного проще Зойсайту. И всё же для съемок позвали именно его.

"Почему?", - Зой замирает возле входа в студию, напряженно разглядывая двери. Ему с самого утра чудился запах горелой кожи (а вас когда-нибудь сжигали заживо могущественным артефактом?) - мерзенький сладкий аромат. Рука молодого человека легла на дверную ручку. Вдох. Выдох. Зойсайт нажалт на ручку и толкнул дверь от себя.

И взгляды трех пар глаз тут же устремляются к нему.

- Простите, - начала было говорить девушка за стойкой.

- Сакуно Аки, - моментально представился Зойсайт, походя ближе к стойке, на ходу склоняясь в поклоне и выкладывая на гладкую поверхность стойки визитную карточку. Без этих маленьким картонных прямоугольничков нечего было делать в серьезном бизнесе.

- О, Сакуно-сан! - на лице администратора студии проступила улыбка. Но она почему-то не успокоила Зойсайта, ему стало еще больше не по себе от нее. "Надо успокоится", - Зой глубоко вдохнул и резко выдохнул. Он в первый раз собирался сниматься - целиком - и это его волновало. Кого он будет играть? Что ему надо будет изобразить? - Мы  вас ждали. Пройдемте за мной в гримерную. Туда подойдет фотограф и директор фотосессии, они вам расскажут о том какие будут съемки и о чем. Вам понравится, Сакуно-сан.

Последняя фраза из уст милой девушки прозвучала почему-то крайне зловеще. Зойсайт нервно повел плечами, стараясь сбросить себя тревогу, которая всё больше нарастала и вот-вот грозила стать комом в горле. "Я так не нервничал даже когда сдавал придворный этикет. А уж батюшка нашего принца был весьма суровым экзаменатором, - Зой следовал за своей провожатой по коридору, что вел к гримерной. - Опыт - это всегда опыт. Надо расслабится".

Похвалу собственным внешности и характеру Зойсайт пропустил мимо ушей, а вот на условиях съемок, который сейчас оглашал директор фотостудии весь обратился в слух.

- У меня только два вопроса. Первый - это как вы относитесь к огню? Около некоторых декораций будут гореть факелы. И второе - предубеждений против древней истории нет? - на этих двух вопросах Зой едва-едва удержал себя от усмешки. "Будь вежлив, приветлив и покладист", - наставления Асато-сана не прошли зря, хотя следовать им всегда было тяжело.

- Нет, огня я не боюсь, - Молодой человек говорил ровно и мягко, губ его касалась легкая приветливая улыбка, - А что до истории - это не проблема. Новый опыт всегда полезен актеру, надо всегда стремится расширять собственные границы. Большое спасибо, что пригласили именно меня. Для меня это очень важно и ценно, - Зойсайт отвесил ровный официальный поклон. Ладони съехали по бедрам к коленкам, а тяжелый золотистый хвост перевалился со спины на грудь. "Надеюсь, что съемки будут не о индуизме и законах кармы? - размышлял Зойсайт, легкими кивками головы приветствуя входящий в гримерку персонал. - Я, конечно, кармически уже ничего и никому не должен, но все эти истории о воздаянии... раздражают".

Стоило, конечно, себя настроить. Работа в студии, тем более моделью, требовала иного подхода к процессу нежели исполнение роли в Кабуки. В театре всё было достаточно просто (не смотря на то, что на самом деле - сложно): определенные каноны, модели и регламент поведения исполнителя. Съемка же была более стихийной, более не предсказуемой, вызывала большей эмоций, но и больше забирала.

С удивлением Зойсайт понял что несколько стесняется того, что придется предстать перед камерой целиком. Из беглых разговоров рядом, он узнал, что съемка идет для достаточного амбициозного проекта, а значит, будет тиражироваться во многих журналах. И это... пугало и радовало одновременно. "Надо немедленно успокоится, - глубоко вдохнул и выдохнул Зой. - Что я себя веду как девственница на алтаре? Не маленький уже". Сеанс самовнушения прошел успешно. И бывший лорд обратил всё своё внимание на директора студии. Ему предстояло сейчас более детально описать то, что должен был воплотить в себе Зойсайт.

Зой внимательно слушал то, что ему рассказал директор студии. "Древний Рим, безумный Нерон, Великий Пожар, - бывший лорд мысленно сам себя похвалил за то, что в своё время не поленился прочитать значительное количество книг, посвященных истории Земли. - Всё-таки я не зря потратил время на книги".

На несколько мгновений Зой задумался, представляя пред собой Нерона. "Каким же он был? Историческим хроникам верить стоить не всегда, ведь историю, как известно пишут победители, - мысли бывшего лорда текли спокойно, он находился в своей стихии, составлял - образ, - Гениален. Безумен. Непредсказуем. Сильная личность, искореженная римским двором того времени".

- Я вижу его: безумным, гениальным, властным, но испорченным той средой в которой он воспитывался. Римская империя того периода в плане морали и этики представляла собой весьма печальное зрелище, - Зой перевел дух, собираясь с мыслями. - По сути Нерон был ярким продуктом эпохи. Вам так не кажется, Кобураги-сан?

Воображение уже рисовало Зойсайту картины полные огня, крови и... страсти. Последнее заставило огненного тонко улыбнуться. "Что римляне, что итальянцы - страстные натуры, - размышлял парень. - Прошли века, а они не изменились. Удивительная нация".

- Нерон - это страсть, безумие, гениальность и развратность, смешанные в равных пропорциях, - Зой замолк, ожидая вердикта от директора съемок.

- Ну, что значит - не таких аморальных, - мурлыкнул Зойсайт, кончиками пальцев касаясь ткани тоги. Ткань была приятная на ощупь слегка прохладная. Кант шедший по ее краю приятно радовал придирчивый взгляд огненного внимательностью к деталям. - А как же его знаменитые свадьбы с евнухами? Особенно та история со Спором, которого он в последствии одевал, как императрицу? Боюсь, что из всей династии более-менее достойным в плане морали был только Клавдий. Не однозначный персонаж, не однозначный.

Впрочем, познания Зойсайта в истории Древнего Рима, кажется, уже не волновали директора фотостудии, он вышел за дверь, оставляя Зоя один на один с костюмером и гримером.

"Я не похож на римлянина, - Зойсайт смотрел на себя в зеркало, сидя в кресле. - И не знаю как они из меня его сделают. Невозможно". Бывший лорд был узкоплечим и тонким в кости. Классический римлянин таковым никогда не был. Со спины молодого человека всегда принимали за девушку и проблема была не только в длинных, вьющихся волосах. "Впрочем, - замер Зой, ощущая на своем лице прикосновения кисти, а в волосах ловкие чужие пальцы, - кто сказал что мне это не нравится? Идеальный оннагата", - мягкая улыбка, полная довольства коснулась губ Зойсайта.

Тога - не самый удобный вид одежды, это молодой человек знал, но теперь испытал на практике. Впрочем, ткань ластилась к коже тела, настраивая на странный лад.

Съемочный зал, куда Зойсайт не вошел, а вплыл, уже был готов. Пиротехники заканчивали последние приготовления. Дрожь восторга коснулась Зоя, когда он увидел огонь. "Это будет - интересно, - хихикнул парень, входя под своды декораций. - Говорили, что Нерон сам жег Рим. И он бы совершенно точно казнил гонца - просто потому что мог. Я бы не стал, но сейчас я - это не я, а Нерон".

Партнер по съемкам радовал зойсайтов взор. "Вот уж точно подбирали на контраст", - Зой кивнул головой статисту, который должен был играть гонца. Высокий и широкоплечий, он был полной противоположностью огненного. И это было хорошо, это было правильно. Сейчас им обоим предстояло получить последние указания от директора и они могли начинать съемки. Нетерпение всех сотрудников студии, Зойсайт ощущал кожей.

"Ничего не истинно - все дозволено", - усмехнулся про себя Зойсайт, с высока разглядывая своих рабов. Сейчас он уже в большей мере был не собой, а Нероном - опасным, непонятным и не предсказуемым. Жаль, что умение так кардинально менять собственную личность и собственное восприятие, Зою еще ни разу, за две прошлые жизни, не сослужило хорошей службы...

Ткань тоги мягко стелилась по земле. Император вступал во своды своего замка, окруженный толпой своих слуг. Настроение у него было на редкость дурное, это видно было всем, слишком уж он кривил губы, едва-едва обнажая зубы, словно бы нервный кот, готовый вот-вот укусить.

Все кругом раздражало императора: люди, свет, боги, - всё! Ничто не приносило мятежной душе покоя, ничто.

- Мой император, - мальчик-слуга склонился в поклоне, поднося к царственной руке фрукты, лежавшие на серебряном подносе. Но правитель не глядя даже, резким взмахом выбивает его из рук ребенка. Фрукты летят на мрамор дворцового пола, звонко о него ударяется поднос. Мальчик-слуга - замирает в испуге.

- Мой император, - другой слуга подает полнорогую лиру. Император замирает, разглядывая ее так, словно видит ее в первый раз и величественно протягивает руку к инструменту. Слуга с огромным почтением передает её своему владыке. Тонкие пальцы, все унизанные кольцами, касаются струн. Вокруг все замирает, все перестают дышать. На залу находит приятное оцепенение, - так давно император не играл на лире. Лишь где-то вдалеке, за окнами отчего-то начинает разгораться новый закат, хотя солнце склонилось к горизонту уже несколько часов как.

- Владыка! - струна на лире рвется под тонкими пальцами и светлые брови императора сходятся над переносицей, искривляя гневом лицо, но нарушивший его покой и уединение не обращает на это никакого внимания. Весь мокрый, запыхавшийся, он падает ниц перед своим повелителем, - Господин мой, город горит...

Лира летит в угол, задевая какого-то слугу, тот лишь тихонько вскрикивает, зажимая себе рот руками. Император вскакивает со своего трона, полы тоги похожи на крылья хищной птицы. За его окнами полыхает не второй закат - чудо богов, - за его окнами горит город, неистово обращаясь в небытие и пепел.

В складках тоги всегда спрятан кинжал, - тонкие пальцы владыки сжимают его что есть сил.

- Хорошие вести, - в правой руке правителя, что сокрыта тога, зажат тонкий кинжал. За его спиной яростно полыхает огонь, его отсветы кровью ложатся на светлые волосы владыки, - ты мне принес, - пальцы левой руки, едва-едва касаются плеча гонца, обрисовывая мышцы. - Ты заслужил награду.

Владыка склоняется над своим рабом, что принес ему вести. Дыхание его мед, горчащий пеплом и ядом.

Секунда. И тонкий кинжал вонзается в доверчиво подставленную плоть.